1 А теперь смеются надо мной те, кто юнее меня, чьих отцов я не подпустил бы и к собакам при моих отарах.

2 И крепость их рук — зачем она мне? Истощилась их прежняя сила,[1]

3 нищетой и голодом они измучены, гложут землю сухую[2] в краю[3] пустыни бесплодной.

4 У кустов собирают солоноватые травы,[4] корни ракитника — для них пища.[5]

5 Из сообщества людского изгнаны они, кричат на них, как на вора.

6 И живут они в руслах высохших, в норах подземных средь скал.

7 Средь кустарников они воют, в зарослях колючих друг к другу жмутся.

8 Сброд никчемный, люди без имени, их извергла земля.

9 А нынче с издевкой песни они обо мне распевают, присказкой стал я у них.

10 Мной гнушаются они, меня сторонятся, в лицо мне плюнуть не преминут.

11 Вот Он расторг мою тетиву,[6] унизил меня! Потому-то недруги мои будто с цепи сорвались.[7]

12 Справа подступает ко мне эта свора, в бегство меня обращает,[8] против меня ведут смертельную осаду.

13 Дорогу предо мной они изрыли, погибель мою готовят, и никто их уже не удержит.[9]

14 Устремились на меня, словно в город сквозь широкий пролом, всё круша,[10] нахлынули.

15 Ужасы на меня обрушились. Словно по ветру, почет мой развеялся, словно облако, благоденствие[11] мое растаяло.

16 И теперь душа моя плачет[12] во мне, дни бедствий меня объяли.

17 Ночью боль мои кости пронзает, грызет она меня без устали.

18 Крепко схватил Он[13] меня за одежды, душит меня воротом рубахи.

19 Бросил в грязь меня — и меня попирают, словно прах и пепел.

20 Я взываю к Тебе, но Ты не отвечаешь, стою и молю Тебя, и Ты это видишь.[14]

21 Стал безжалостен Ты ко мне, могучей рукой Своей меня терзаешь.[15]

22 Подхватил Ты меня, закружил по ветру, развеял в буре.[16]

23 Знаю, ведешь меня к смерти, в дом, уготованный всем живущим.

24 Разве бедняку я не протягивал руку,[17] если, погибая, он молил меня о помощи?

25 Разве не плакал я о тех, кому тяжко? Разве не сочувствовал я всей душой несчастным?

26 Ждал я добра, а пришло зло, света жаждал, а пришла тьма.

27 Всё внутри воспалилось во мне, боль не стихает, с горем я повстречался.

28 Почернел я, но не от солнца,[18] встаю в собрании и зову на помощь.

29 Братом я стал шакалам и другом страусам.[19]

30 Кожа на мне обуглилась, кости мои огнем пылают.

31 Цитры[20] напев плачем стал, а звук свирели — рыданьем.